Дуэль между мной и моим отражением в зеркале состоится сегодня. Я всё продумал. Я отойду на пять шагов назад — правда, для этого придётся снять зеркало со стены и перенести в прихожую, ведь в комнате я не смогу сделать пять шагов — так вот, я отойду на пять шагов, и, тем самым, между нами станет расстояние в десять шагов. Я подниму револьвер; тому, в зеркале, не останется выбора; даже если он струсит — в чём я ни на миг не сомневаюсь — он вынужден будет поднять револьвер. Я усмехнусь ему в лицо — жалкий комедиант, он тоже попытается усмехнуться. Я знаю, он слабый человек.

Он всю жизнь искал пример для подражания. Он ненавидит меня, но что он может сделать — он и боготворит меня. Он копирует каждый мой жест, мою походку, мой взгляд; он пытается понять, в чём тайна моей уверенности в себе. Он ничего не умеет сам. Я накажу его. Я предоставлю ему право первого выстрела. Уж я позабавлюсь, глядя на его растерянное лицо. Он растеряется, это безусловно, он выкатит глаза и зашлёпает губами, он будет жалок и нелеп. Без меня он не сможет даже выстрелить. А я, быть может, повернусь к нему спиной.

Вообще-то, мы братья-близнецы. Я старше. На час. Рассказывали, что через час после моего рождения отец поднёс меня к зеркалу и сказал: «Вот, погляди, какие мы». И тогда родился он. Мы росли вместе. У нас были одинаковые рубашки и одинаковые причёски. Шишки мы набивали себе одновременно.

Я видел его почти каждый день. Он надоел мне. Даже когда мне было одиноко, его присутствие лишь раздражало меня. Я решил застрелить его. Вызвать на дуэль и застрелить. Да, да, я знаю, вы назовёте меня эгоистом, но мне ужасно хочется пожить наконец одному. Я устал от этого постоянного соглядатая.

Вы не думайте — прежде чем решиться на дуэль, я не раз уговаривал его уйти от меня. Я говорил с ним долго, я основательно доказывал ему все неудобства совместного проживания, я просил его высказать мне свои доводы. Всё тщетно. Он отмалчивался. Или начинал паясничать, раскрывая рот и повторяя движения моих губ. Тогда я попытался обмануть его. Я с шумом перемещался по комнате, всем своим видом показывая, что собираюсь уходить из дома — я знал, этот тип не останется один, он непременно поплетётся следом. Я громко хлопал дверью, я выходил на улицу, я не оборачивался: я был абсолютно уверен — он крадётся сзади. Я шёл в ближайшее кафе и там смотрелся в зеркало. Конечно же, он не отстал от меня. Он нахально щурил глаза и высокомерно приподнимал бровь. Тогда я расплачивался за чашку кофе, брал со столика у входа прошлогодние журналы и громко — так, чтобы слышал этот тип — говорил хозяину, что посижу у него ещё с полчаса. Я проходил мимо зеркала — к тому времени он, видя, что я задержусь, тоже заказывал кофе. Я шёл к столику в углу. Здесь он не мог видеть меня из зеркала. Я ставил на стол чашечку, двигал, словно сажусь, стул, а сам на цыпочках пробирался к выходу.

Оказавшись за дверью, я со всех ног бросался бежать, в надежде, что этот тип не сразу заметит моё отсутствие. Тем временем я буду уже дома, закроюсь на замок и не впущу его. Но он был начеку и не дал провести себя. К тому же, бегает он превосходно, ибо, когда я очутился в комнате, он был уже там. Вот только тогда, исчерпав всё возможное, я и решил застрелить его. Впрочем, нет, я забыл. Я пробовал ещё занавешивать зеркало. Но это уж вовсе ребячество. Я ведь прекрасно знал, что он стоит за занавеской. Несколько раз я подкрадывался к зеркалу и всякий раз явственно слышал его дыхание. Пытаясь услышать получше, я переставал дышать сам, и тогда он тоже затаивался. Он, определённо, подслушивал за мной.

Итак, дуэль. Никаких соглядатаев. Я встану на исходную позицию и подниму револьвер. Вот так. Буду целиться ему в лоб. Он тоже целится в меня. Я не боюсь. Я улыбаюсь. Левой рукой я развязываю галстук и отбрасываю его в сторону. Он развязывает и отбрасывает тоже. Жалкий комедиант. Ну подожди, я проучу тебя. Из реки разума мой мозг выуживает великолепную идею. Я опускаю револьвер — и этот тип опускает револьвер. Я поднимаю руку снова и подношу оружие к собственному виску. Конечно, он делает то же самое. Господи, этот тип настолько глуп, что даже не удосуживается подумать о своих действиях. Вот сейчас он держит револьвер у виска и не подозревает, какой смертельной опасности я его подвергаю. Ведь нажми я на курок, и этот простодушный, не задумываясь, застрелит себя. Сейчас я проучу его. Да, это грандиозно. Полный триумф человека мыслящего над тупым животным. Сила моего разума сотворит небывалое. Мой враг застрелит себя сам.